| Главная » Статьи » Мы венчаны с морем » Корабли и мореплаватели |
| В категории материалов: 37 Показано материалов: 1-10 |
Страницы: 1 2 3 4 » |
Сортировать по: Дате · Названию · Рейтингу · Комментариям · Просмотрам
Советские «Титаники» Много ли вы найдете людей, которые не слышали бы про «Титаник», про его трагическую судьбу, про погибших моряков и пассажиров? 14 апреля 2012 года исполнилось 100 лет с того дня, как новейший пассажирский лайнер, получив стометровую пробоину от касания с айсбергом, после 2 часов 40 минут безуспешной борьбы за живучесть, ушел на дно, прихватив с собой 1513 человеческих жизней из 2224 моряков и пассажиров, внесенных в судовую роль. И даже век спустя, благодаря многочисленным публикациям, фильмам, документальным и художественным, воспоминаниям выживших, мы можем пофамильно назвать каждого из тех, кто утонул или спасся. |
«Комсомолец Киргизии», «Механик Тарасов» и «Полесск» прочно ассоциируются в памяти многих моряков, работавших в Балтийском морском пароходстве, с трагедией: все три судна, как известно, погибли. С последними двумя пароходами судьба обошлась особенно жестоко, ибо выжили там единицы. На «Полесске» только чудо спасло от смерти старшего моториста Юрия Владимировича Алтухова. Он не только вырвался из цепких объятий старухи с клюкой, но и рассказал на «пленку» о последних часах и минутах гибели парохода вместе с экипажем. Сохранившаяся в архивах Балтийской территориальной организации Российского профсоюза моряков запись – еще одно доказательство того, как стихия бывает безжалостна к морякам. Эта запись легла в основу нашего рассказа о последних мгновениях жизни парохода и моряков. Просим с пониманием отнестись к представленному ниже материалу: здесь вы не найдёте ответ о причинах, приведших к катастрофе. Скорее его следует рассматривать, как повествование в знак памяти о тех, кто никогда уже не вернется домой из рейса… Ничто не предсказывало этой трагедии |
Юрка, самый обычный паренёк с Урала, знал, кем станет: только моряком и никем другим! В душе он радовался, что вовремя ему на глаза попались рассказы Джека Лондона и морские романы Фенимора Купера. Ведь именно истории о мореходах, полные тайн и приключений, помогли Юрке определиться со своим будущем. Поэтому, не долго думая, по окончании школы, между прочим, с медалью, он собрал маленький чемоданчик и рванул в Питер: поступать в знаменитую «Макаровку». Приехал «романтик-медалист» в пятницу вечером, когда приёмная комиссия уже была закрыта. Ночевать пришлось на скамейках в Александровском саду, откуда его гоняли бдительные милиционеры. Тем не менее, Юрка своего добился и стал-таки курсантом «Макаровки». Потом была работа на судах Балтийского морского пароходства, а с середины 90-х – компании «Совкомфлот». Капитан Юрий Александрович Резепин работает и сейчас – в «SCF Unicom SPb», но уже как офисный работник. И он нисколько не жалеет о сделанном когда-то выборе, поскольку именно благодаря морю его жизнь была столь ярка и насыщенна. А, самое главное, оно дарило немало интересных встреч. Знакомство с Виктором Конецким, о котором мечтал каждый моряк в то время, капитан Резепин считает самой настоящей удачей. |
|
В нашей жизни были вражеские голоса, шипящие и трещащие из-за помех. Голос Америки, Голос Свободы, Би-Би-Си. Они пытались рассказать нам, как мы плохо живем, они предлагали нам каких- то диссидентов, которых мы не видели, не слышали и не читали. Мы - это большая часть советского народа, которая трудилась, любила, училась и просто жила в огромной стране Советский Союз. Но ни одна радиостанция, ни один диссидент не сделал того, то сделал он - Владимир Семенович Высоцкий. Точнее сказать, просто Высоцкий. Мы так и говорили: «у тебя что Высоцкого есть?» «Три бобины на пять часов, запись чистая». И все становилось понятно!
|
В конце 90-х годов в профком позвонила пожилая женщина и попросила помочь ей разобраться в начислении пенсии. Подобные обращения в профсоюз нередки, но бабушке в ее восемьдесят с лишним лет хотелось еще и просто поговорить. Хотя бы по телефону – ведь очень тяжело быть одиноким. А эта женщина осталась одна уже давно: бабушка рассказала, что ее сын, курсант ЛВИМУ, погиб на т/х «Академик Карпинский» вместе с экипажем, а судно это принадлежало Балтийскому пароходству. Посочувствовав одинокой женщине в ее горе, мы, честно говоря, подумали, что она что-то напутала: про крупные кораблекрушения, случившиеся в послевоенной истории БМП, мы, пришедшие на работу в 1960-70 годах, вроде бы, знали все. Обратились в Совет Ветеранов БМП – да, говорят, что-то было, но очень давно. В общем, концы терялись. Получить какую-нибудь информацию о судьбе судна в архивах, не будучи родственниками членов экипажа, не удавалось, а бабушка пропала – во всяком случае, по указанному ею же телефону связаться с ней не удалось… Но история получила продолжение. Сравнительно недавно и неожиданно в Центральном архиве историко-партийных документов Санкт-Петербурга обнаружились документы политотдела/парткома пароходства, протоколы партийных собраний и все, что связано с партийной жизнью. |
 
Среди великих мореплавателей, которых Россия дала миру, звездами первой величины сияют имена И.Ф. Крузенштерна, М.П. Лазарева, С.О. Макарова. (см фото с лево на право) |
|
Генерал-капитан обратился к присутствующим с короткой речью, в которой бичевал трусость и робость перед великими свершениями человечества. Затем он помиловал приговоренных к смерти: потребность в людях была огромная, каждый человек был на счету. Где бы он нашел им замену? Однако об этом он, естественно, умолчал. Зрители, глубоко тронутые этим судебным спектаклем, бурно выражали свое одобрение. С этого дня Магеллан стал для них своим, и горе тому, кто еще раз осмелился бы поднять на него руку! |
Кровь рыбаков, рабов и пиратов течет в твоих жилахГлаза мои, потухшие глаза мои устали, Не уследить им больше за нарвалом, Когда, ломая гребни волн, Стрелою мчится он из глубины. И в мускулах моих нет прежней силы, Когда хватаю я гарпун. Йайа-айайа-айне. Давай затянем песню о моей добыче, О сильных и стремительных нарвалах, Кромсающих морскую гладь перед моим жилищем. Апутитек! Йайе-ай-йайа-айе. Эскимосская песня о нарвале |
Когда по матросским спинам гуляли вперехлест «девятихвостые кошки»О несчастный Ройбен Ренцо! Ренцо, парни, Ренцо! В матросы Ренцо устроился, Попал на борт китобойца. Но не знал он в жизни удачи: Разложили его однажды у трапа И всыпали сорок горячих… Из шэнти «Ройбен Ренцо» «Внимание!» – скомандовал рябой боцман, одетый в парадную форму. Матросы, выстроенные вдоль правого борта, вытянулись в струнку. Капитан и офицеры смотрели со шканцев на полубарказ, движущийся к ним от группы военных кораблей, стоящих в гавани Плимута. Гребцы быстро мчали его, загребая в такт глухо звучащей дроби барабана. Вот он уже всего в полукабельтове от них. Посередине его находилась небольшая приподнятая платформа, на которой стоял на коленях закованный в кандалы матрос, а справа и слева от него – стража в красных мундирах, с саблями наголо. С обнаженной, исполосованной спины несчастного капала кровь. На бронзе его загорелых рук выделялась синева татуировки. Обветренное лицо было искажено болью. Между тем на полубарказе переложили руль, и он направился вдоль борта корабля, слегка раскачиваемого ленивой волной. Это было сигналом для боцманмата, который тотчас же вытащил из кожаного футляра «девятихвостую кошку» с красной рукояткой – недоброй памяти флотский карательный инструмент. Затем он спустился по фалрепу в полубарказ и с плетью в руке занял место на платформе. Стража отошла в сторону. Снова раскатилась дробь барабана, и десять раз просвистела плеть, падая на иссеченную спину закованного. Каждый раз по его телу пробегала дрожь. При десятом ударе из его крепко стиснутых губ вырвался стон. Кожа со спины клочьями нависла на поясницу. |
Песни шэнтимена, задающие ритм работеМы идем, мы идем вокруг мыса Горн, Ту май худэй, ту май худэй! Сквозь пургу и град вокруг мыса Горн, Ту май худэй, худэй, дэй! Вокруг мыса Горн в чудный месяц май, Все насквозь промокли, хоть выжимай! Здесь, у мыса Горн, штормы снасти рвут. Как далек наш путь, как нелегок труд! Дуйте, ветры, дуйте В Калифорнию! Много золота там По крутым берегам Бурной речки Сакраменто! Клипер-шэнти времен калифорнийской «золотой лихорадки» У людей, не ведущих оседлого образа жизни, всегда были, да и поныне имеются, собственные песни. В них находит свое выражение мятущаяся душа скитальца. В их ритмах слышится потрескивание пылающего костра, топот конских копыт, шум дождя, плеск волн, посвист ветра. В их строфах отдается эхом романтика дальних странствий. Безымянные песни странников давно уже стали фольклором. |
